ЭТЮДЫ ФИЗИОТЕРАПИИ И КУРОРТОЛОГИИ (методологические основания и теоретические предпосылки) часть третья. – Одесса-Симферополь-Ялта, 2008. – 89c.

Авторский коллектив:

К.Д.Бабов, Н.Н.Богданов, М.В.Лобода, В.В.Мешков, А.А.Горлов, Е.Е.Швец, О.Б.Матвеев, Ю.Г.Нефед

Рецензенты:

А.Г.Буявых, д.м.н., профессор кафедры физиотерапии ФПО КГМУ им.С.И.Георгиевского (г.Симферополь);

Н.М. Кулик, д.м.н., профессор кафедры ЛФК и спортивной медицины с курсом физиотерапии КГМУ им.С.И.Георгиевского (г.Симферополь);

И.Н. Шувалова д.м.н., профессор кафедры физического воспитания и медицинской реабилитации Крымского гуманитарного университета (г.Ялта).

Под научной редакцией доктора медицинских наук, профессора Н.Н.Богданова и доктора медицинских наук, профессора А.А.Горлова.

О тенденциях развития физиотерапии и курортологии в контексте глобализации

(сообщение 2)

Н.Н.Богданов, К.Д. Бабов, М.В.Лобода, В.В.Мешков

В первом нашем сообщении, посвящённом рассмотрению основных тенденций развития физиотерапии (ФТ) и курортологии (КТ) в контексте глобализации, мы не могли не связать таковую с её главным побудителем – капитализмом, достигшим в передовых – западных – странах, по мнению многих социологов и экономистов, стадии «информационного капитализма», в парадигме которого особая роль и место отводятся «теоретическому знанию». Под таковым, как ранее нами уже отмечалось, понимается абстрактное, обобщаемое и кодифицированное знание.

Как пишет Ф.Уэбстер, «можно было бы отождествить его с научным и техническим знанием, но Нико Стер (Stehr, 1994) довольно успешно показал, что это гораздо более широкое понятие, и, в сущности, оно-то во многом и определяет наш образ жизни. Энтони Гидденс, рассуждая о рефлексивной модернизации, основное внимание уделял абстрактному и обобщенному знанию о людях и об их отношениях в обществе, поскольку его интересовали в основном процесс принятия решений, оценка рисков и тот контроль над нашей жизнью, который связан с этим.

С этой точки зрения теоретическое знание составляет суть современных общественных отношений. Нужно напомнить,- продолжает автор,- что это утверждение отнюдь не означает, что мы живем в информационном обществе, поскольку Гидденс старается лишь показать, что теоретическое знание возникло вместе с современным обществом, и то, что мы считаем высшим достижением современности, представляет собой только результат интенсификации давно начавшихся процессов.

Он же утверждает, что «конечно, теоретическое знание может быть где-то не очень четким, но роль, которую оно играет, отличает наше общество от предшествующих, и потенциал этого знания проявляется в том, что оно позволяет влиять на будущее. По-моему, это самое важное. После того как мы твердо установили роль информации в развитии капиталистического общества и признали место рефлексивной модернизации и теоретического знания, накоплением которого сопровождается развитие капитализма, мы создали исключительные условия для управления собственным будущим» («Теории информационного обшества»; М; 2004;. стр. 370 – 371).

Целиком разделяя этот тезис, мы всё же не могли уйти от ответа на вопрос о том, а правомерно ли наш уровень социально – экономического развития отождествлять с уровнем «рефлексивной модернизации» (согласно терминологии Энтони Гидденса), достигнутой за многие десятилетия на Западе? Учитывая при этом тот факт, что в русле капитализма, как считается, мы пребываем всего лишь в пределах последних полутора десятков лет.

И при этом продолжаем испытывать такие издержки, о возможности возникновения которых,- по-видимому, в силу исходного отсутствия соответствующих процессу капитализации социальных институтов,- не предполагали не только мы, но даже и ведущие экономисты и социологи мира. Как же тогда быть с мировой тенденцией о значении «теоретического знания», характерной для современного капитализма?

Да ещё в её приложении к нашей стране, коль собственных исторических предпосылок в выше указанном направлении развития мы, как будто, не имели, и, уже поэтому, ничего своего, хотя бы отчасти, или парциально, в «копилку» новых – глобальных – направлений развития привнести не могли? Но, так ли это, и справедливо ли ЭТО УТВЕРЖДЕНИЕ хотя бы в отношении той же медицины?!? Если вести речь по существу, и в пределах нашей – профессиональной – компетенции, то, несмотря на столь короткий срок пребывания в капиталистическом русле развития, отечество наше, пока не преуспев в сфере здравоохранения, всё же имело в своей весьма отдалённой истории достаточно примечательный, поучительный, а, главное, полезный и для нынешнего времени опыт, который, на наш взгляд, блестяще описал профессор В.О.Самойлов («Медицинская биофизика»; 2004;.стр.17-18).

Обращаясь к пятидесятым годам XIX столетия, автор напоминает нам о словах И.М. Сеченова, характеризующих научно-медицинские тенденции в период, предшествовавший Крымской войне. Согласно которым в то время «... научной работы - того, что составляет истинную ученость, от профессоров, в сущности, не требовалось. Ученость определялась начитанностью, современность - тем, насколько профессор следит книжно за наукой, дельность — внесением в преподавание здравой логической критики, талантливость — умением обобщать, а преподавательские способности — ораторским талантом». В это же время на Западе в медицину уже вернулась научная методология, что хорошо выразил знаменитый французский ученый Клод Бернар: «Если наука о жизни человека должна отличаться от других наук ее применением и особыми законами, то в научном методе между ними различий нет».

Поражение в Крымской войне, смерть Николая I, восшествие на престол Александра II привели Россию к реформам 1860-х гг. Реформы отображали переход нашей страны от феодализма к капитализму. Среди полутора десятков важнейших программных документов, подписанных Александром II, была реформа Санкт-Петербургской Медико-хирургической Академии, положившая начало реформированию всего российского здравоохранения.

Лейтмотив реформы составляли следующие постулаты: «Медицина, как наука, представляет лишь приложение естествознания к вопросу о сохранении и восстановлении здоровья людей. Поэтому естественные науки должны играть первенствующую роль в медицинском образовании... Только физика и химия дают ключ к разъяснению всех тех сложных и до бесконечности разнообразных физиологических и патологических процессов, которые совершаются в организме. Медик должен усвоить себе не столько отрывочные факты прикладного естествознания, сколько общий строй науки, способ научного мышления, приемы и методы исследования».

На первом курсе Медико-хирургической Академии эти принципы реализовывали в своем преподавании химики Н. Н. Зинин и А. П. Бородин, физик П. А. Хлебников, зоолог Ф. Ф. Брандт. На втором курсе эстафету воспитания научной методологии подхватывал И. М. Сеченов. Однако самую трудную задачу по внедрению научного метода в медицину предстояло решать профессорам клинических дисциплин. В этом особая заслуга принадлежит С. П. Боткину.

С первой своей лекции он внушал студентам четвертого курса: «Чтобы избавить больного от случайностей, а себя от лишних угрызений совести и принести истинную пользу человечеству, неизбежный для этого путь есть научный, по которому вы прошли с самого начала (с первого курса) и который не должны оставлять, приступая к практической медицине...

А если практическая медицина должна быть поставлена в ряд естественных наук, то понятно, что приемы, употребляемые в практике для исследования, наблюдения и лечения больного, должны быть приемами естествоиспытателя, основывающего свое заключение на возможно большем количестве строго и научно наблюдаемых фактов. Поэтому вы поймете, что научная практическая медицина, основывая свои действия на таких заключениях, не сможет допустить произвола, иногда тут и там проглядывающего под красивой мантией искусства, медицинского чутья, такта и т. д. Представляющийся больной есть предмет вашего научного исследования, обогащенного всеми современными методами».

Внедрение научной методологии привело ко второму рождению ряда учебных дисциплин. Она, научная методология, под влиянием замечательных учителей входила в плоть и кровь большинства студентов, которые, став врачами, следовали ей всю жизнь».

К сожалению, как справедливо отмечает далее В.О.Самойлов, в 20-е гг. XXв. … появилось много профессоров, не имевших ученой степени, не сдавших ученому сообществу экзамена на овладение научной методологией. И.П. Павлов отреагировал на это пророческими словами: «В России начался парад неучей»… И всё же в последующем, замечает тот же автор, «дальнейшие успехи в генетике и других областях биологии и медицины служат убедительным свидетельством плодотворности научной методологии в решении медико-биологических проблем. Отечественные ученые, освободившись от ущербных политических установок, так же внесли огромный вклад в научный прогресс. В медицинских вузах с конца 60-х гг. XX в. стали преподавать биофизику, прежде всего, ради воспитания врачей в духе научной методологии.

Однако, далее, согласно профессору В.О. Самойлову (там же: 2004;с.18), «наступил очередной кризис в медицине. Целительницы и целители заполонили экраны телевизоров и страницы газет. Бесовщина и прочие чудеса сейчас очень популярны в нашем больном обществе. Логическим следствием очередного пренебрежения научной методологией в медицине явилось, начиная с 2001—2002 учебного года, резкое сокращение в медицинских вузах числа учебных часов на фундаментальные медико-биологические дисциплины и почти полное прекращение преподавания биофизики, а ведь она наиболее эффективно внедряла в сознание студентов научный метод изучения природы. Хочется надеяться, что за нынешним спадом последует очередной подъем — тогда наш учебник будет востребован не только в технических, но и в медицинских вузах. А пока он может быть рекомендован тем студентам-медикам, кто стремится выйти за рамки государственного образовательного стандарта образца 2000 г.

К сожалению, это справедливое замечание можно отнести и к Украинской медицинской школе, следствием чего, в частности, явилось методологическое отставание многих медицинских дисциплин от современных достижений фундаментальной науки, в том числе коснувшееся и физиотерапии. О чём мы и начали разговор уже в первом нашем сообщении. И теперь стала ещё более очевидной необходимость не только его продолжить, но и углубить, как и конкретизировать.

Но не только для подтверждения этого положения мы обратились к полностью разделяемым нами утверждениям профессора В.О.Самойлова. Сделали мы это ещё и потому, что этот же автор, как никто другой, чётко и убедительно раскрыл и показал исключительную роль и в подготовке, и в практической деятельности каждого врача его методологической «вооружённости».

Человек,- утверждает В.О.Самойлов (там же: с.14-16),- познает окружающий его мир, воспринимая явления (феномены, по И. Канту) посредством органов чувств. При обследовании больного в качестве явлений выступают симптомы заболевания. Однако для глубокого понимания природы явления и процесса нужно проникнуть в их сущность (ноумен, по И. Канту). В медицине под этим понимают этиологию (причину болезни) и патогенез (механизм развития заболевания). Переход от явления к сущности представляет собой абстрагирование, т. е. формирование в сознании человека умозрительной модели внутренних механизмов процесса и явления — того, что находится за пределами наших ощущений.

С давних пор люди проникали в сущность явлений интуитивным путем. Выдающийся древнегреческий мыслитель Аристотель достиг в этом непревзойденных успехов и изложил свои правила перехода от явления к сущности в научном трактате под названием «Органон».

Однако интуиция зачастую подводит тех, кто ею пользуется. Ярким пример ненадежности интуитивного пути от явления к сущности служит ошибка самого Аристотеля в решении основополагающей проблемы природы вещей — он считал, что естественное состояние природы — покой, а в движение ее приводит действие определенных сил. Это мнение Аристотеля исповедовалось человечеством в течение двух тысяч лет, чему способствовало возведение постулата Аристотеля в догмат католической религии в средние века. Только Г. Галилей и И.Ньютон опровергли Аристотеля и доказали, что естественное состояние природы — вечное движение, а покой создается при определенном взаимодействии сил. Правильный вывод удалось сделать благодаря научному методу изучения природы.

Научный метод развивался постепенно, и его принципы сформировались в начале XVII в. В 1620 г. английский философ Фрэнсис Бэкон (Франциск Бэкон Веруламский) в книге «Новый органон» сформулировал три атрибута (т.е. неотъемлемого, обязательного признака) научного метода, который представлялся альтернативой интуитивному пути познания. Даже название книги звучало как антитеза «Органону» Аристотеля. Бэкон утверждал: «Греческая мудрость — детство науки — плодовита в спорах, но бесплодна в делах». Со столь категорическим вердиктом, очевидно, нельзя согласиться, поскольку ученые античного мира совершили много величайших открытий. Однако и ошибок они сделали немало. Причиной ошибок своих предшественников Бэкон считал излишнее доверие интуиции, «здравому смыслу» без проверки умозаключений в эксперименте. «Человеческий разум, предоставленный самому себе, — писал Ф. Бэкон, — не заслуживает доверия».

В развитие заявлений Бэкона первое научное общество в мировой истории (Лондонское Королевское общество), основанное в 1660 г., избрало своим девизом слова Горация: «Nullius in verba» («Ничего словесного»). Только эксперимент даёт истинные сведения о сущности явлений («Истина лишь в опыте», — заявил позже И. Кант).Таким образом, уже Ф.Бэкон провозгласил эксперимент первым атрибутом научного метода изучения природы. Вторым атрибутом было названо измерение, а третьим — математигеский анализ связи между количественными параметрами стимула и реакции изучаемой системы на него.

Д. И. Менделеев, возглавлявший на рубеже XIX—XX вв. отечественную метрологию, утверждал, что «наука начинается с тех пор, как начинают измерять», а В. Гете, поэт и физиолог, со знанием дела учил современников и потомков: «В любом учении о природе ровно столько истины, сколько в нем математики».

Суть научного метода отображена на схеме, согласно которой эксперимент сводится к изучению реакции (R) исследуемого объекта на стимул (S). Стимулы и реакции на них измеряются, что позволяет установить функциональную зависимость: R = f (S).

В истории науки ее строили графоаналитическим методом и получали алгебраическую или тригонометрическую функцию. При ее дифференцировании приходили к дифференциальному уравнению (или системе дифференциальных уравнений), которое служило моделью детерминистических процессов. Изменяя начальные условия при решении дифференциальных уравнений, можно проанализировать прошлое и настоящее системы, а также прогнозировать будущее. Для стохастических процессов использовались математические методы теории вероятностей.

Обычно интуитивный путь познания и научный метод изучения природы гармонично сочетаются. Прежде чем применить научный метод, исследователь формулирует рабочую гипотезу на основе интуиции. Научная гипотеза отличается от простой фантазии тем, что содержит в себе план проверки ее достоверности научным методом. Для человека, не владеющего научной методологией, гипотеза — истина в последней инстанции, тогда как исследователь, овладевший научным методом, смотрит на гипотезу как на первую ступень познания сущности изучаемого явления или процесса, которую затем проверяет научным методом.

Как пишет далее профессор В.О.Самойлов, знаменитый московский терапевт XIX в. И. Е. Дядьковский называл медицину научным искусством («arsscientifica»). В этом определении отображено сочетание интуитивного и научного проникновения в сущность болезни, поскольку в те годы, да и потом, основой искусства, включая и искусство врачевания, считалась интуиция, а И. Е. Дядьковский призывал своих учеников сочетать ее с научным методом.…

Поэтому медицина — и ремесло, и искусство, и наука.

Приведенных выше ссылок для подтверждения особой роли методологии науки в плодотворном, ускоренном и эффективном развитии любой сферы деятельности, и особенно медицины, представлено, как мы полагаем, более чем достаточно. К тому же в части первой нашего сообщения это сделано с учётом и такого планетарного веяния времени, как глобализация, под влиянием (и давлением) которого специфические средства методологического освоения действительности приобрели много новых, не имевших места ранее особенностей. А ряд традиционных и казавшихся незыблемыми установлений были подвергнуты не только необходимы уточнениям, но и пересмотру, как в части самой методологии познания, так и эпистемологии, и онтологии.

В связи с чем в том же - первом – нашем сообщениями мы привлекли внимание читателя к понятийному аппарату науки, в том числе и физиотерапии, рассмотрение которого продолжим и здесь. Обратившись в первую очередь к одному из основных научных понятий, именуемых законом. Учтя при этом и соображения, высказанные по этому поводу профессором А.П.Руденко, прежде всего потому, что, во-первых, он является одним из создателей фундаментальных оснований теории самоорганизации, получившей своё освещение, в том числе и в его капитальном труде «Самоорганизация и синергетика» (М., 1980; с.230.), А, во-вторых, его обобщения стали для нас тем базисом, который позволил нам по новому взглянуть на физиотерапию как науку и увидеть в её основаниях положения, принципы и законы синергетики.

Как известно, автором – А.П.Руденко - выявлено два типа самоорганизации: континуальный для индивидуальных (микро-) систем и когерентный для коллективных (макро-) открытых систем. Прогрессивная эволюция с естественным отбором возможна,- по его утверждению,- только как саморазвитие континуальной самоорганизации индивидуальных систем. Им же утверждается, что законы — это свойства самих объектов, они связаны с объектами и не действуют в отрыве от них.

Для однородных объектов законы одни.

Для разнородных объектов их набор может быть другим.

Продолжая рассмотрение затронутой выше темы, объективности ради, заметим, что применительно к физиотерапии не столько обобщённо универсализированное,- как это старались сделать мы в своих последних (2004 – 2008 г.г.) работах, строящихся в начале на концепции нервизма и саморегуляции, а затем и самоорганизации,- сколько более практичное и конкретное приложение этого понятия, т.е. закона, осуществил профессор Г.Н. Пономаренко. И именно он, как он сам и подчёркивает, предпринял попытку, и не безуспешную,- «сформулировать основные законы физиотерапии» («Физиотерапия: понятийный аппарат»; 2007; с.3 – 8).

В этой же статье, опубликованной в ведущем,- относительно рассматриваемой области научного знания,- отечественном журнале «Медицинская реабилитация, курортология, физиотерапия» (2007г.; №3), автор, в общем, совершенно правомерно утверждает, что «законы определяют необходимую, объективно существующую, устойчивую и повторяющуюся связь между характеристиками действующего лечебного физического фактора и формирующимися лечебными эффектами» (там же, с.5).

Хотя, на наш взгляд, следовало бы уже здесь, и именно здесь – при выдвижении данного тезиса - указать на характер этих связей и виды законов, их определяющих. Таковые /связи/, между тем, могут быть, и действительно представлены, по меньшей мере, двояко. С одной стороны, в виде прямых, непосредственных связей, характеризующих необходимые отношения между двумя непосредственно связанными явлениями (к примеру, общеизвестное в физиотерапии установление - постулат: «доза – эффект»). А, с другой, в виде опосредованных, как и сопряженных, обусловленных и вертикальными (генетически предопределёнными), и горизонтальными (метаболическими, внешне средовыми), т.е. несоизмеримо более глубокими отношениями между исследуемыми явлениями.

Переходя далее к краткому рассмотрению прямых, непосредственно связывающих два рассматриваемых явления отношений, мы не могли не признать, что первое из них вызывает ожидаемое явление, выступая, таким образом, в роли причинного фактора (в данном случае лечебного физического фактора /ЛФФ/), тогда как второе, оказываясь следствием первого, представляет собой уже результат, вызванный действием ЛФФ, обнаруживаемый, к примеру, при формировании той же кривой «силы – длительности». Где с очевидностью выступает причинно-следственная связь явлений, свидетельствующая о том, что мы имеем дело с казуальным или причинным законом.

Отличающимся точностью своей предсказательной функции, что и является характерным для этих законов, предопределяя тем самым и их отнесение к детерминистическим законам. А это означает, что там, где выявлена вся необходимая совокупность его – такого закона - проявлений, касающихся непосредственных отношений между исследуемыми явлениями, то таковые – проявления – уже на языке науки признаются закономерно существующими, иначе говоря, безусловно, верными, или, как принято говорить в науке - достоверными. Что и побуждает молодых исследователей, ещё не искушённых в необходимости жёсткого и неукоснительного соблюдения алгоритма научного поиска, при чём на всех этапах его проведения,- включая и методологические их основаниях, - подчас с излишней поспешностью искать именно их, этих, а не других закономерностей, проявления.

Каковые – проявления жизнедеятельности – не укладываются, как правило, в столь желаемое … «ложе» … причинных законов, а обусловлены не простейшими причинными связями меж двумя искусственно вычлененными исследователем явлениями, а гораздо более глубокими функциональными отношениями между совокупностью явлений, связанными, однако, уже не каузальными, а иными законами. Называемыми ныне в методологии научного познания законами о ненаблюдаемых объектах, или – теоретическими законами.

Понятно, что знание таких законов, которым не может не предшествовать этап их обнаружения, т.е. открытия /к чему и не безуспешно и обратился профессор Г.Н.Пономаренко/, позволяет в свою очередь дать объективное описание, как и возможность предсказания, тех событий и явлений, которые происходят (или могут произойти) при организации врачом и/или исследователем взаимодействия особи (или человека) с искомым лечебным физическим фактором (ЛФФ).

При чём такого взаимодействия, которое совершается, к тому же, в условиях непрерывного контакта с бесконечно изменчивой внешней /в том числе и социальной/ средой, что делает решение этой проблемы более чем сложной задачей. В ходе разрешения которой возможны ошибки, в том числе и не преднамеренные. Связанные, в частности, с тем, что «доля» действительного участия тех же каузальных законов,- по сравнению с другими законами,- в соответствии и во исполнение которых строятся взаимосвязи и взаимоотношения между явлениями, отражающими тот или иной аспект взаимодействия между организмом и средой, не столь уж и велика. Да и дело здесь не только и не столько в «долевом участии» тех или иных законов, сколько в глубоком знании и понимании таковых, как и умении распознавать конкретные признаки их прямого, как и «взаимного» проявления.

Чему в немалой, если не в решающей степени способствовало формирование представлений об уже упомянутых выше опосредованных, значительно боле сложных – в сравнении с выше описанными /причинными/ – связях, при углублённом изучении и оценке которых наши представления об отношениях между исследуемыми явлениями, упомянутыми в случае, где речь шла о «причине» и «следствии» и законе, их представляющем, становятся в сравнении с совершенно другими, поскольку строятся они на принципиально иных основаниях.

Базовыми для них являються уже не каузальные, а другие, - назовём их для начала и, лишь строго условно, «относительными», или – точнее – вероятностными законами. Как и взятыми в качестве их основания процессами. Позволяющими всё же, если и не раскрыть во всей их полноте, то хотя бы понять (или «уловить») тенденции в повторяемости и устойчивости выявленных между событиями /явлениями/ связей.

При чём таких, которые раскрывают те, более глубокие, чем простейшие причинне связи, и значительно более сложные функциональные отношения. Имеющиие место быть не только между двумя явлениями,- /представляемыми в качестве причинного «ЛФФ», с одной стороны, и обусловленного им, как мы считаем, результата в виде «клинического или иного эффекта», с другой/,- а во всей их «многоликой» и многофакторной совокупности.

Формирующейся к тому же, по системно-модульному принципу, включая и сложность, и множественность, и многоуровневость, и эшелонированность, и иерархизацию её элементов и признаков. И потому имеющей в своей основе не только преимушественно функциональный, т.е. выстраевыемый в пределах адаптационного коридора /или в рамках той же триады реакций по Гаркави/ конструкт. Но, и, возможно, новый, или существенно обновлённый структурно-функциональный модуль.

Складывающийся /формирующийся/ в процессе вхождения и прохождения – вслед за адаптационным – «бифуркационного коридора» и обеспечивающий тем самым выход живой системе на качественно новый уровень устойчивого приспособления.

Понятно, что на первом этапе (в коридоре адаптации) взаимодействия организма с организованной врачом внешней средой относительно преобладающим является проявление причинных, детерминистических, а на втором (в коридоре бифуркации) - вероятностных законов.

В свою очередь обеспечение их действия в первом (условно) случае осуществляют механизмы адаптации, компенсации и защиты (организации), а во втором – существенно более сложные, нацеленные на развитие инновационных процессов в организме синергетические механизмы самоорганизации.

В святи с выше сказанням, вновь возвращаясь к концептуальным установлениям А.П.Руденко, касающимися процессов организации и самоорганизации, выделим и подчеркнём его утверждение о том, что таковые происходят самопроизвольно и обусловлены имманентными свойствами системы, хотя долгое время считалось, что нарушения второго закона термодинамики возможны лишь при сознательном вмешательстве человека. Поэтому для обозначения естественных антиэнтропийных процессов упорядочения, имеющих другую природу, чем процесс равновесной организации (например, кристаллизации, где и находят своё проявление детерминистические законы!), стал применяться термин самоорганизация.

Как свидетельствует автор, замечено при этом, что работы в области проявлений процессов самоорганизации в физике, химии, биологии, в науках о Земле и космосе, в науках о человеке и его взаимодействии с природой, в социологии и разных феноменах культуры показали повсеместное распространение самоорганизации на всех уровнях развития материи.

Если же мы обратимся теперь к другим авторам, в том числе к В.В. Горбачёву и В.М. Безденежных («Концепции современного естествознания».- М.; 2004; с. 446), то, согласно их трактовке, закон есть «необходимое, существенное, устойчивое, повторяющееся отношение между явлениями в природе и обществе. Понятие «закон» родственно понятию «сущность». Выделяют три группы законов: частные или специфические, общие для больших групп явлений и всеобщие или универсальные» (стр. 45).

Как видим, между цитируемыми авторами в трактовке понятия закон, как и его видов, хотя имеются и должное сходство, и очевидная общность, но есть и различия, касающиеся полноты представленных формулировок, а, значит, и возможных предпосылок для разной их интерпретации.

Не представил нам ожидавшейся нами ясности относительно затронутого выше аспекта проблемы и тезис Г.Н.Пономаренко, которым он постулирует, что «законы физиотерапии определяют необходимую, объективно существующую, устойчивую и повторяющуюся связь между характеристиками действующего лечебного физического фактора и формирующимися лечебными эффектами. Понятие закона тесно связано с понятиями сущности, носителями которой в физиотерапии служат категории. По выражению Ф.Энгельса, «закон – это форма всеобщности», который выражает общие отношения, присущие всем явлениям данного класса. Именно познание законов составляет задачу любой науки, в том числе и физиотерапии, и определяет возможности её практического использования и развития» («Вестник физиотерапии и курортологи», 2007; №3; с.5).

Не считая себя вправе подвергать аналитическому рассмотрению содержание всего, представленного выше тезиса, мы остановили своё внимание на первой его фразе, где чётко и однозначно говорится о существовании устойчивой и повторяющейся связи между характеристиками действующего лечебного физического фактора и формирующимися лечебными эффектами, что, казалось бы, указывает на существование причинно-следственных связей в рассматриваемом автором процессе взаимодействия, обусловленного действием каузального, т.е. причинного, и, следовательно, детерминистического закона.

Однако последующее изложение с всё большей уверенностью подводит нас, и, полагаем, читателя к тому, что здесь имеют место /включаются/ и проявляют себя не только, а, скорее всего, и не столько непосредственные, сколько опосредованные связи и отношения между ЛФФ и объектом взаимодействия с таковым. Но тогда о каком же законе /или законах/ в данном случае идёт речь: каузальных, что, судя по цитируемому тексту, почти невероятно, и/или других,- но каких именно?

По-видимому, о частных, скорее всего эмпирических, но возможно, и теоретических законах сообщает нам автор в своей статье, коль скоро он формулирует выявленные им закономерности, представляя для этого соответствующую доказательную /научную/ базу. Однако, на наш взгляд, «уровень действия» этих закономерностей должен быть строго очерчен, и, если речь идёт действительно о законах, то соблюдение выше указанного условия, как и выделение вида закона, становится тем более необходимым. Далее мы ещё вернёмся к работе этого, а так же публикациям других авторов для их рассмотрения в выше указанном контексте. Чему предпошлём – для обоснования необходимости такого рассмотрения и именно в выше указанном плане – выдержки из работ профессора Г.И. Рузавина, одного из наших современников и, одновременно, одного из ведущих специалистов в области методологии научного познания.

Утверждая, аналогично профессору Г.Н.Пономаренко, что в законах науки отображаются регулярные, повторяющиеся связи или отношения между явлениями или процессами реального мира, все научные, т.е. подлинные законы автор разделяет,- с точки зрения области их приложения,- на два основных вида:

• универсальные законы, отображающие всеобщий, необходимый, строго повторяющийся и устойчивый характер регулярной связи между явлениями и процессами объективного мира, где регулярность как термин, используется в смысле неизменной повторяемости, характерной для существенной связи явлений;
• частные, или экзистенциальные законы, где регулярность имеет не универсальный, а экзистенциальный характер, т.е. относится не ко всему классу, а только к определённой её части (имеются в виду классы тел и связи между ними).

Таковые, т.е. частные законы, выводятся либо из универсальных, либо они, эти законы, отображающие регулярности случайных массовых событий, выражают лишь только определённую регулярность, или повторяемость, в поведении случайных массовых событий, предсказания которых в той или иной степени лишь вероятны. В связи с чем законы эти называют у нас вероятностно – статистическими, а в зарубежной практике - индетерминистическими.

Анализируя эти понятия, Г.И. Рузавин совершенно обоснованно, на наш взгляд, характеризует вероятностно-статистические законы как стохастические. Поскольку они, в отличие от универсальных, относятся только к случайным массовым или повторяющимся событиям, а предсказания их являются лишь вероятностными в большей или меньшей степени.

В связи со сказанным очевидной стала необходимость подразделения законов по точности предсказания, что и делает цитируемый автор, особо выделив:

• детерминистические и стохастические законы, согласно первым, из которых /детерминистическим/ предсказания носят вполне достоверный, точный характер. Тогда как стохастические или вероятностно-статистические законы дают лишь вероятностные предсказания, отображая,- и об этом выше уже говорилось,- определённую регулярность, которая возникает в результате случайного взаимодействия /особо подчеркнём и первое, и, тем более, второе слова, коими указывается не на действие того или иного фактора или объекта, а именно их взаимодействие в непрерывно текущем процессе, насыщенном случайными массовыми и повторяющимися событиями.

Как подчёркивает Г.И. Рузавин, в классической науке именно универсальные и детерминистические законы долгое время рассматривались как подлинно научные,- тому пример – Закон всемирного тяготения Ньютона,- так как их предсказания являются точными и достоверными. Тогда как стохастические законы таким свойством не обладают, о чём ранее уже говорилось. А, так как они, в отличие от универсальных законов, относились только к случайным массовым, или повторяющимся событиям и были ориентированы на изучение случайных массовых событий, то и получили своё первоначальное применение в той же демографии и экономике. А уж за тем и во многих других областях, в том числе в биологии и медицине. И всё же длительное время, как подчёркивает цитируемый автор, эти законы не признавались как полноценные законы, равноправные с универсальными, детерминистическими.

Между тем становление и развитие квантовой механики нашло доказательства тому,- утверждает далее Г.И. Рузавин,- что, во-первых, законы микромира имеют вероятностно-статистический характер, а, во-вторых, точность измерения имеет определённый предел, устанавливаемый принципом неопределённостей, или не точностей, сформулированных В.Гейзенбергом.

Наряду с указанными выше группами законов, среди таковых,- по утверждению того же автора /Г.И.Рузавина/,- наиболее распространёнными являются каузальные или причинные. Или, иначе говоря, такие законы, которые характеризуют необходимые отношения между двумя непосредственно связанными явлениями.

Мы хотели бы ещё раз, в дополнение к уже сказанному выше при обращении к цитировавшейся выше работе профессора Г.Н.Пономаренко, обратить особое внимание читателей и, тем более, исследователей именно на это положение.

Поскольку в нашей повседневной врачебной практике, как, конечно же, и, в первую очередь, в исследовательской деятельности, чаще всего складывались и складываются именно такие ситуации, в которых, в силу постоянной необходимости обращаться к формированию диагностических гипотез и моделированию, наиболее часто использовались и используются теоретические построения, формальную основу которых составляли обнаруживаемые или предполагаемые нами прямые отношения между двумя непосредственно связанными (как это представлялось и представляется врачу и/или исследователю) явлениями. Тогда как в реально текущих процессах жизнедеятельности таковые – отношения – неизмеримо сложнее и далеко не всегда следуют детерминистическим законам. О каких же законах тогда идёт речь?

Современный уровень, достигнутый в области философии науки и её неотъемлемой части – методологии научного познания, являющейся исходным основанием для разработки частных методологий любой специальной науки, в том числе и физиотерапии (на что правомерно и не безуспешно посягнул профессор Г.Н.Пономаренко), позволяет, наряду с выделением универсальных и частных законов, различать таковые ещё и по точности предсказаний (Г.И. Рузавин; М.; 2005; с.74-75).

По этому признаку выделяются детерминистические законы, имеющие достоверный, точный характер, и законы стохастические или вероятностно-статистические, дающие вероятностные предсказания, где вероятность случайного массового или повторяющегося события определяется по автору как относительная частота появления такого события при достаточном числе испытаний. Согласно Г.И. Рузавину, вероятность можно определить как предел относительной частоты события при неограниченном числе испытаний /наблюдений/.

Как подчёркивает тот же автор, в классической науке именно универсальные (по области действия) и детерминистические (по точности предсказаний) долгое время рассматривались как подлинно научные. В отличие от них стохастические законы не обладают таким свойством, но так же выражают определённую регулярность, или повторяемость в повторении случайных массовых событий, предсказания которых не достоверны, а лишь вероятны в той или иной степени. Сама же вероятность, как утверждает Г.И. Рузавин, определяется через относительную частоту случайных событий массового характера и статистически выражается в процентах. Таким образом, в отличие от универсальных законов стохастические законы относятся только к случайным массовым или повторяющимся событиям, а предсказания их являются лишь вероятными в большей или меньшей степени.

Как нам представляется, не только важным, но и поучительным явился накапливавшийся наукой опыт по применению в научных изысканиях статистических законов. Согласно данным того же автора они начали применяться в основном во второй половине ХIХ века. Например, в физике они стали использоваться для исследования свойств макроскопических тел, состоящих из огромного числа микрочастиц (молекул, атомов, электронов и т.п.).

При этом учёные считали, что такие законы можно было бы в принципе свести к детерминистическим, характеризующим взаимодействие микрочастиц, из которых образованы макротела. Они, как свидетельствует автор /Г.И.Рузавин/, также полагали, что точность физических измерений, хотя в каждый период времени является ограниченной, но в ходе развития науки может неограниченно возрастать. Эти надежды рухнули, когда возникла квантовая механика. Она доказала, что, во-первых, законы микромира имеют вероятностно-статистический характер, во-вторых, точность измерения имеет определенный предел. Такой предел устанавливается принципом неопределённостей, или неточностей В.Гейзенберга /согласно этому принципу, две сопряжённые величины квантовых систем, например, положение и импульс частицы, нельзя одновременно определять с одинаковой точностью/.

Представленное выше, казалось бы, не очень уместное, прежде всего по объёму, да ещё, как будто, и по смыслу, изложение оказавшегося,- как мы выше уже отметили,- поучительным исторического опыта физиков по применению стохастических законов, было сделано нами не случайно, а совершенно сознательно, поскольку не совсем адекватный, по нашим представлениям, опыт применения тех же законов, как и сделанных в результате их конкретного приложения выводов, оказался представленным ныне и в физиотерапии.

Речь идёт, в частности, о публикациях В.Е. Илларионова, и не только о прежних, к рассмотрению которых мы уже обращались в «Этюдах физиотерапии и курортологи» (2008; часть 2.), но и новых, в том числе в его последней работе «Теоретические основы физиотерапии. Современные аспекты» (Журнал «Физиотерапия, бальнеология и реабилитация»; 2008; №1; с.3 – 10). Претендующей, как следует из её названия, на закрепление за ней права парадигмы современной физиотерапии.

Искренне желая быть объективными, мы приводим далее почти без купюр ряд последовательных – сообразно тексту статьи - выдержек из неё, дабы читатель сам мог в ходе сопоставления данных в ней умозаключений с представленными ранее современными положениями и утверждениями методологии науки (Г.И. Рузавин), сформировать своё отношение к этим материалам.

Согласно В.Л. Илларионову, «результатом первичной реакции взаимодействии внешних физических факторов с организмом человека является изменение электрического статуса клетки (группы клеток) участка воздействия тем или иным физическим фактором. Указанные изменения являются первопричиной последующего каскада физико-химических процессов, биологических реакций и клинических эффектов».

Ознакомившись с данной точкой зрения, мы готовы были бы /хотя и не полностью/ разделить её с автором, как, наверное, и читатели, если бы далее, в сравнении с другими, альтернативными ей идеями, была бы представлена не только умозрительная, но и доказательная база, установленная согласно современным требованиям науки..

Однако далее цитируемый исследователь заявляет: «используя гипотетико-дедуктивную модель научного знания, фундаментальные законы физики, химии, и синергетики, разработана концепция основы пускового механизма ответной реакции организма на воздействие внешнего физического фактора – концепция биоэлектрического триггера. Она постулирует следующие положения:

1. Электрический статус клетки (группы клеток) участка воздействия является триггерным (переключательным) устройством перевода систем организма в иное функциональное (фазовое) состояние.
2. Изменение электрического статуса клетки (группы клеток) под действием внешних физических факторов является определяющим моментом для всех последующих ответных реакций организма на это воздействие.

Генерализация действия внешнего физического фактора в организме человека осуществляется по эндогенным каналам при помощи электрических, электромагнитных и акустических полей за счёт изменений электромагнитных взаимодействий соответствующих биологических структур. Эти изменения определённым образом влияют на самоорганизацию структур и саморегулирование систем целостного организма.

Этот, второй авторский тезис был воспринят нами уже не столь однозначно. И не только ввиду присутствия в нём явной императивности, некой обобщающей лаконичности, и в то же время и теперь уже рутинности некоторых, представляемых, очевидно, как новые, утверждений, но, одновременно, и в связи с отсутствием должных предпосылок для постулирования /т.е. принятия без доказательств/ выдвигаемых им же – автором – положений - 1) и - 2). А так же ещё и потому, что хотя логика науки действительно позволяет строить гипотетико-дедуктивные и другие модели, как и допускает возможность выведения (формулировки) частных из универсальных законов.

Причём не вообще, а с учётом области их (того или другого законов) действия, как и возможной /допустимой/ зоны их приложения. Между тем, вольно, или не вольно, но автор, по существу, ушёл от последовательного и конкретного представления хотя бы перечня (лучше,- формулировок) принятых им «к руководству» как уже давно сложившихся, так и современных концепций естествознания: механистической; необратимости и термодинамики; электромагнитной; дискретности, непрерывности и квантовой механики; атомизма и элементарных частиц; уровней биологических структур и организации живых систем; человека в естествознании; современной естественно-научной картины мира; эволюции в биологии; сложноорганизованных систем и синергетики; а так же системного метода исследования, и концепции детерминизма и стохастических законов).

Посчитав себя при этом вправе,- так до конца и не понятно – на основе каких совокупностей законов, как и парадигм, положенных в их основу,- классической, или постнеоклассической (синергетической)/,- строить даже не одну, а три свои, собственные концепции. И, соответственно, формулировать вытекающие из них принципы, а, значит, и открытые им (пусть даже логически и/или эмпирически) законы. При чём, не вообще, а вполне определённые – каузальные или стохастические, теоретические или эмпирические их виды? Или, всё же, только – гипотезы?

Как и предопределяемые ими подходы, взятые, с одной стороны, в качестве основы для разработки частной методологии авторского труда, нацеленного на разрешение такой фундаментальной цели, каковой является построение новых теоретических основ физиотерапии? А, с другой стороны, нацеленные на создание и практическую реализацию разработанных им же технологий на базе сконструированного при его участии аппаратурного комплекса?

Но, если в последнем случае, судя лишь по ряду его публикаций, автор, возможно, действительно преуспел, то в части сформулированных им же методологических оснований для физиотерапии в целом он не достиг,- выразимся более чем корректно,- необходимой для сделанных им же выводов полноты и завершённости.

И всё же, ряд положений, предлагаемых автором в изложенном выше тексте, заслуживает внимания и в целом может быть принят в качестве очевидных научных гипотез, требующих, однако, не только гипотетико-дедуктивного, но и соответствующего экспериментального обоснования, как и проверки практикой, на что в своих публикациях и ссылается /как и декларирует/ автор.

И, если уж он сам взял за основу логику и дедукцию, то, руководствуясь ими, и надо было бы чётко и ясно представить в качестве отправных и свои мировоззренческие позиции, и те универсальные и частные, в том числе и теоретические, и эмпирические (включая и им установленные) законы, причём в их предполагаемой связи с авторскими, действительно интересными и, очевидно, перспективными научными гипотезами.

Выделив и для себя, но так же и для читателя, как и указав, что это за законы, каковы они: универсальные или экзистенциальные, детерминистические или стохастические, поскольку, в том числе и от этого далее будет проистекать и действительная прикладная ценность достигнутых результатов, как и правомерность сформулированных авторских утверждений.

В свете сказанного мы продолжим дальнейшее и цитирование, и анализ ещё не представлявшихся материалов рассматриваемой работы, попытавшись так же провести их прежде всего методологическую интерпретацию. Автор сообщает (там же; стр.8), что … «именно рекомбинационные (конформационные, а по М.В.Волькенштейну – электронно-конформационные), преобразования придают компенсаторно-приспособительным реакциям организма стремительность и точность ответа на быстро и разнообразно меняющиеся условия окружающей среды. В первую очередь это относится к реакциям, развертывающимся на молекулярном уровне. Обобщённые эмпирические данные о реакциях биологических систем на различного рода внешние физические воздействия (сигналы, стимулы, раздражители) приводят к следующим заключениям:

1. Минимальная, пороговая интенсивность энергии сигнала определяется чувствительностью данной системы, а максимальная сопоставима с её энергетическим обменом.
2. Чем выше уровень организации биосистемы, тем выше чувствительность к сигналам.
3. Биологические системы высокого уровня организации могут реагировать на подпороговые по интенсивности сигналы, ибо обладают способностью их суммировать.

Данные экспериментальных исследований свидетельствуют следующее. При воздействии на язык постоянным электрическим током субъективные ощущения (чувство пощипывания) появляются при силе тока 40 мкА. Чувствительность человека к электромагнитным полям и электростатическому полю составляет (по плотности потока мощности) 5.10-3 Вт/м2. Калиевые каналы клеточной мембраны (универсальная система быстрого реагирования в системе целостной клетки реагируют на воздействие уже при плотности потока мощности электромагнитного излучения 50 мкВт/см2. Определено, что электромагнитные излучения при плотности потока мощности 5 мкВт/см2 уже оказывают значимое влияние на функции биологических систем.

Главной особенностью этих исследований является отсутствие немедленной реакции со стороны верхних уровней системы регуляции жизнедеятельности организма (гипофиз-гипоталамус - ЦНС) при указанных энергетических параметрах воздействия, т.е. отсутствует повышение гормональной активности, нет дополнительного выброса в кровь адаптационных гормонов. Следовательно, реакция взаимодействия организма с внешним физическим фактором при таких дозах ограничивается молекулярным и клеточным уровнем путём рекомбинационных преобразований соответствующих структур.

Дать выше изложенному развёрнутый коментарий, а, тем более, объективную оценку, оказалось для нас крайне сложной задачей в виду принятой автором весьма своеобразной формы изложения – в виде отдельных положений и умозаключений, к тому же, судя по тексту, основанных на данных различных авторов и, лишь отчасти, на собственных публикациях.

Причём без изложения, хотя бы краткого, если уж не конкретных итогов экспериментальных и клинических исследований, то хотя бы основной атрибутики, принятой при выполнении этих работ. К тому же изобилующих утверждениями, которым нужно только верить, не находя для этого в тексте должных оснований, хотя, возможно, у автора они и имеются.

Достаточно ясным в этом отрезке текста было лишь то, что в таковом подытожены результаты экспериментальных исследований различных авторов, осуществлённых преимущественно на молекулярном и клеточном уровнях, в ходе которых выявлены определённые зависимости между выраженностью реакций биосистем на воздействие физических факторов и их /физических факторов/ интенсивностью, представленной плотностью потока мощности (ППМ). Что же касается, например, вывода автора об отсутствии немедленной реакции со стороны верхних уровней регуляции (ВУР) жизнедеятельности организма при указанных параметрах энергетического воздействия, то он – по меньшей мере – спорен.

Более того, нам представляется, что именно благодаря их (ВУР) включению, и должной, выполненной ею (ВУР) прежде всего прогностической оценке происходящих событий (взаимодействия), и было принято решение сохранить право автономного – местного, регионального или системного – реагирования, связанного с «местом» воздействия. Поскольку осущёствлённое ВУР моделирование ситуации подтвердило, что неизбежные энерготраты, необходимые для этой «местной» /или иной/ реакции, не изменят существующее стационарное неравновесное состояние организма в целом.

Это, конечно, уже наша гипотеза, но она, как нельзя лучше, отвечает стремлению автора руководствоваться главными, что он сам и постулировал - синергетическими положениями, которых, вдруг сам же автор в трактовке собственных данных /а не простом их цитировании/ почему-то избегает. Но, более всего в этой, отражающей экспериментальные данные, т.е., по существу, в базовой части работы, нас удивило то, что её автор не предпринял даже попытки связать выявленные им (или цитируемыми им исследователями) факты и феномены с законами, согласно которым были обнаружены, как и проявляли себя, искомые связи и отношения.

На наш взгляд, одним из главных предметов авторского поиска должны были бы быть не только и не столько ответы на вопросы о том, в какой степени, как, и какие - в процессе рассматриваемых взаимодействий – участвуют представительства высшего и последующих этажей управленческого аппарата, сколько – прежде всего – какие из законов и в каком соотношении вступают в «свои права»: детерминистические, в том числе причинные, и/или – стохастические, и - какие именно? Потому что именно обоснованные данные по этой позиции позволяют не только судить об исходном состоянии организма, как и той подсистеме /или подсистемах/, через которую, или на которую мы намечаем осуществить корригирующее воздействие, но, и, зная те законы, которые лежат в основе формирования предполагаемых ответных реакций, как и те особенности, которые им присущи, мы можем строить оптимальные режимы выбора и применения конкретных факторов и методов физиотерапии.

В этом смысле определённая и достаточно интересная тенденция в эмпирической,- как назвал её сам автор,- части работы, всё же, пусть хотя и недостаточно, но прослеживается. В качестве основы реакции взаимодействия автор выделяет молекулярно-клеточный а, значит, «микроуровень», относимый наукой к сфере действия индетерминистских, т.е. вовсе не причинных, а вероятностно-статистических законов. А это значит, что стремление найти в их проявлениях хотя бы подобие зависимости, похожей на кривую «доза – эффект» /типичную для проявлений действия детерминистических законов/, или близкие к ней зависимости, помимо теоретических, может привести и к серьёзным методическим, и уж, тем более, к методологическим ошибкам.

Продолжим, однако, знакомство со следующей, ещё не представлявшейся,- заключительной частью анализируемой публикации, в которой автор, анализируя клинические работы в области физиотерапии, приходит к достаточно серьёзному и, даже если и не «запредельному», то – по многим позициям - явно удивившему нас выводу о том, что «клинические исследования механизма действия на организм человека внешних физических факторов не позволяют однозначно трактовать полученные результаты по следующим причинам:

1. Разница законов существования и функционирования макромира и микромира. К макромиру, в частности к организму человека, применимы законы классической механики, электромагнетизма, биологии и физиологии. Макромир подчиняется законам и положениям квантовой физики и теории относительности. В то же время начало всех изменений в живом организме от воздействия внешних физических факторов происходит на уровне микромира, а это не способны фиксировать существующие методы клинических исследований.
2. Отсутствие возможности с помощью методов клинических исследований определять сам факт наличия и направленность конформационных изменений ультраструктур в результате действия внешнего физического фактора. Комплексный ответ организма является непосредственным и отдаленным следствием определенных ультраструктурных преобразований в организме от воздействия этим фактором/

На основании вышеизложенного предложена концепция достаточности дозы воздействия физиотерапевтическим фактором, исключающей повреждение биологических структур, но запускающей необходимые ответные реакции организма. Основные положения этой концепции таковы:

1. Современные клинические показатели состояния гомеостаза организма человека не могут служить объективными критериями оптимальной достаточности доз воздействия внешних физических факторов в лечебно-профилактических и реабилитационных целях.
2. Исходными данными для определения доз воздействия физиотерапевтических факторов являются параметры клеточной биоэнергетики.
3. Оптимальные величины энергетических параметров воздействия внешних физических факторов в лечебно-профилактических и реабилитационных целях соответствуют сверхмалым дозам при плотности потока мощности не более 50 мкВт/см² (нижняя граница чувствительности клеточных мембран).

Доказано, что на уровне материального субстрата организм имеет все необходимое для полной регенерации или полноценной компенсации, что при патологии необходима в первую очередь коррекция информационных управляющих сигналов.

Уже первый пункт представленных выше авторских материалов, указывающий на «разницу законов существования и функционирования макромира и микромира», как и утверждение о применимости к организму человека законов классической механики, не могли не настроить нас, как и, очевидно, читателя, на совершенно очевидный критико-аналитический лад. Но, поскольку главную для него – методологическую – основу мы ранее уже затронули, то в дискуссию по изложенным положениям вступать не будем, а продолжим цитирование уже затронутых авторских данных.

Автор утверждает далее, что «любое внешнее воздействие является для функционирующей биосистемы управляющим сигналом. И даже при самых оптимальных для организма человека энергетических параметрах физиотерапевтического фактора мы не сможем получить максимально возможного эффекта, если не будут учтены основные факторы, влияющие на процесс управления биосистемой. В любых системах организма человека трудно отделить устройство управления от объекта управления».

И вдруг, неожиданно, эту ёмкую по содержанию и сложную по направленности мысли совокупность своих же, очевидно, важных умозаключений исследователь – без каких либо пояснений – заключает следующим утверждением: «это можно сделать лишь условно по отношению к переменным величинам, принимаемым за выходные координаты биологической системы управления. Наиболее интегральной переменной величиной целостного организма можно считать тот или иной биологический.

Выделив в качестве ведущего именно этот аспект исследуемой им проблемы, автор подчёркивает, что …«в поисках кибернетического критерия живого нас интересует не столько алгоритм структур биосистемы, сколько алгоритм их функций. Резонанс и синхронизация – не равнозначные понятия: резонансные явления связаны с осцилляторными колебаниями структур, а синхронизация – с функционированием систем, состоящих из этих структур. При использовании физиотерапевтического фактора в качестве биоуправляющего системой сигнала необходимо учитывать иерархию биологических ритмов данной системы и их соподчинённость, а также возможность достижения синхронизации ритмов действующего фактора с соответствующим ритмом функционирования биологической системы, а не резонанса с избранными биологическими структурами. На этой основе разработана концепция биосинхронизации физиотерапевтического воздействия, стержнем которой являются следующие положения:

1. Достижение желаемого клинического эффекта при воздействии физиотерапевтическим фактором с оптимальными для регуляторных процессов энергетическими параметрами зависит от синхронизации ритма действующего фактора с должным ритмом функционирования соответствующей биосистемы в норме.
2. При выраженном нарушении функции системы достижение желаемого клинического результата зависит от стойкого эффекта навязывания определенного ритма колебательного процесса действующим фактором соответствующей функциональной системе организма человека, требующей коррекции ее деятельности, при оптимально минимальных энергетических параметрах этого фактора».

И при первоначальном знакомстве с выше указанными авторскими положениями, и при последующем их осмыслении мы постарались избавиться от острого желания вступить с автором в очередную дискуссию, считая более уместным выделить главные позитивные моменты представленного текста. Таковые заключаются в очевидном стремлении автора найти и описать с помощью найденных им, как считает исследователь, параметров порядка, которые,- по его убеждению,- управляют функционированием и поведением сложноорганизованных систем.

И действительно, согласно одному из основоположников синергетики Г. Хакену, в процессе постепенного изменения состояний на микроуровне обычно наступает множество различных конфигураций состояний, коих будет тем больше, чем большее число компонентов содержит система, но все они - эти конфигурации – управляются параметрами порядка. По его, Г.Хакена, утверждению принцип подчинения параметрам порядка играет важнейшую роль в понимании процессов самоорганизации.

Чрезвычайно интересным, более того, имеющим базовое значение для дискутируемой проблемы аспектом аналитического рассмотрения этого принципа, может служить дальнейшее его, как мы считаем, развитие, прозвучавшее в устах Г.И.Рузавина:

«В отдельном процессе параметров порядка существует сравнительно немного, в то время как система в целом может состоять из огромного числа компонентов, создающих большое количество состояний. Это значительно облегчает анализ самоорганизующихся процессов и проливает свет на понимание категории причинности в современном научном познании.

Если традиционное понимание линейной причинности предполагает, что только причина вызывает или порождает действие, то процессы самоорганизации ясно показывают, что действия так же могут оказывать влияние на породившую их причину или причины. Действительно, поведение компонентов системы подчиняется и управляется параметрами порядка, но в то же время сами параметры порядка возникают в результате взаимодействия компонентов системы. Так возникает представление о циклической причинности, включающее признание обратного влияния действия на породившую его причину. Хотя в диалектической философии такая взаимосвязь в абстрактном виде и признавалась но конкретные её механизмы сколь-нибудь подробно не рассматривались» (М.,2008;с.277).

Можно лишь сожалеть, что не В.Е.Илларионов – автор этого утверждения, теоретическое значение которого для его «концепций» трудно переоценить, однако и обоснованием его постулатов – без наличия соответствующих экспериментально-клинических /авторских/ данных - оно так же быть не может.

В завершение своей статьи, её автор /В.Е.Илларионов/ с удовлетворением сообщает, что в 1998г. им получено официальное разрешение на производство и применение в медицинской практике нового класса физиотерапевтической аппаратуры, которая уже в течение 9 лет успешно используется для профилактики возникновения соответствующей патологии, для лечения больных с различными заболеваниями и патологическими состояниями, а также для медицинской и психологической реабилитации больных и инвалидов. Итоги этой, в целом, несомненно, интересной работы представлены следующими выводами:

1. Доза воздействия за одну процедуру и за весь курс профилактики, лечения и реабилитации пациентов с помощью аппаратов нового поколения была в 1000—10000 раз меньше, чем при использовании традиционной физиотерапевтической аппаратуры. Плотность потока мощности энергии действующего фактора составляет 7,5—13 мкВт/см², что сопоставимо с энергией функционирования биологических структур. Эффективность лечебного действия новых методов с помощью этих аппаратов не уступает, а в некоторых случаях превышает по положительному клиническому эффекту действие прежних методов физиотерапии и их аппаратного обеспечения.
2. Получению достаточно высокого терапевтического эффекта при воздействии сверхмалыми дозами соответствующих физических факторов способствовала синхронизация этого воздействия с ритмами функциональных систем организма, требующих коррекции своей деятельности. Это подтверждено сравнительным анализом результатов воздействия с помощью указанной аппаратуры в непрерывном и импульсном режиме генерации физических факторов.
3. Дееспособность и эффективность новых методов физиотерапии подтверждается применением соответствующего воздействия с помощью аппаратов Азор-ИК, Хроно-КВЧ и Хроно-ДМВ в качестве монофактора (т. е. единственного действующего фактора в течение всего курса профилактики, лечения и реабилитации) у пациентов с определенной патологией при высоких положительных результатах.

Таким образом, есть все основания признать в качестве современного теоретического базиса физиотерапии 3 вышеизложенные концепции, являющиеся по своей сути краеугольными камнями общей теории физиотерапии. Что же следует из заключительных тезисов, как и выводов, анализируемой нами работы В.Е.Илларионова?

Прежде всего, то, что, как это нередко бывает в науке, прикладная часть выполненных автором научно-практических разработок, представленная ныне в РФ новым классом физиотерапевтической аппаратуры, привнесшей в медицину совокупность, по-видимому, новых технологий, как и строящихся на них методов лечения, медицинской реабилитации и профилактики заболеваний, существенно опередила развитие своей теоретической базы.

И, если даже вошедшая в неё - в виде трёх научных гипотез - триада основных авторских положений, названных им концепциями, действительно получит своё всестороннее научное обоснование,- что, согласно публикациям автора, находит подтверждение в медицинской практике,- то это всё же не исключает, а, наоборот, подтверждает необходимость дальнейшего развития методологических её оснований. Без которых невозможно ни широкое и обоснованное внедрение авторских подходов, технологий, методов и методик, как и специально созданного для этого аппаратурного комплекса, ни дальнейшее их совершенствование.

Уже из этих, последних фраз читатель не мог не увидеть нашу неудовлетворенность рядом излагавшихся и ранее, и теперь авторских (В.Е.Илларионов) положений, но от окончательного своего заключения,- положительного, или отрицательного,- мы, как правило, до настоящего момента старались всё же уходить. В основном, как уже говорилось, с одной стороны, из-за неполноты представленной автором информации, а, с другой,- ввиду не желания оказаться не объективными в оценке этой работы. Однако, последняя фраза в статье её автора - В.Е.Илларионова - исключала возможность компромиссов, коль скоро в ней утверждалось, что:

«Таким образом, есть все основания признать в качестве современного теоретического базиса физиотерапии 3 вышеизложенные концепции, являющиеся по своей сути краеугольными камнями общей физиотерапии» («Физиотерапия, бальнеология и реабилитация»; 2008; №1; с.10).

И все же такой, кажущийся нам поначалу возможным, компромисс между авторскими положениями и нашими представлениями по отношению к рассматриваемой проблеме мы в начале действительно пытались найти, но затем, в связи, в частности, с явной, как нам (и, наверное, читателям) представляется, перегрузкой искомой статьи физической и биофизической терминологией вынуждены были отказаться. Тем более что восприятие содержания статьи осложняли ещё и основанные на уже упомянутых выше терминах, не имеющих широкого «хождения» даже в физиотерапии, авторские словесные конструкции и умозаключения.

К тому же легко вплетавшие, как и исключавшие, и/или корригировавшие уже установившиеся, действующие и поныне в медицинской науке, включая и физиотерапию, понятия. Как, например, «адаптацию», «приспособление», компенсацию и т.п. С ещё большей, и даже удивительной лёгкостью и простотой были подвергнуты автором, если выражаться корректно, нивелировке принцип нервизма и рефлекторная теория, нейроэндокринно - гуморальная теория и теория функциональных систем.

Так много привнесшие и продолжающие привносить и теперь и существенное, и новое, при чём не только в отечественную медицину. Заметим здесь же, ибо это окажется далее принципиально важным при подведении наших итогов относительно всей проблемы в целом (механизмы и законы взаимодействия организма и внешней среды), что, заключая свою разрушительную критику ранее указанных теорий, автор приводит следующее, важное для понимания его исследовательских устремлений, /как и их оценки/ утверждение: «во-первых, на этой основе оставались нерешенными вечные проблемы общего и специфического в действии физических факторов; избирательности их действия; соотношения нервного и гуморального, местного и общего, функционального и морфологического при однократном и курсовом применении физиотерапевтического воздействия; невозможно было определение принципа доза – эффект.

Последнее словосочетание было выделено нами специально, поскольку оно с очевидностью относило автора статьи если и не к апологетам, то сторонникам детерминистических законов, хотя, в действительности, в его работе, особенно в той её части, которую он представил триадой собственных концепций, превалирующими являлись проявления индетерминистических - стохастических законов. Тогда как же быть /по автору/ с возможностью определения принципа «доза – эффект», демонстрирующего уже по самой своей сути действие, детерминирующее ожидаемый конечный результат (эффект)? При чём эффект, происходящий - по автору – не вообще, и не где-то в макромире, а им же указанном микромире? А, как известно из квантовой механики (Г.И.Рузавин, 2005, с.77), законы микромира имеют, во-первых, вероятностно-статистический характер, а, во-вторых, точность измерения имеет определённый предел.

Таковой устанавливается принципом неопределённостей или неточностей, сформулированных В.Гейзенбергом ещё в 1927 году. Как и доказавших, что предел точности измерения сопряжённых квантовых величин не должен превышать постоянной Планка. В то же время никаких ссылок на эти принципиальные установления в данной работе мы не увидели. Но чтобы ни читателя, ни себя более не утомлять сложностями существования «микромира», и в то же время сохранить объективность в своих суждениях, в дальнейшем мы в качестве отправных для себя сочли необходимым избрать не авторские, как и, тем более, уже давно установившиеся, ставшие рутинными, но ещё сохраняющие своё значение в медицине и её составляющей физиотерапии (ФТ), понятия и представления, а те ведущие направления и установления, которые оказались присущими современной биологии, биохимии, медицинской физике, и, прежде всего,- биофизике.

Применение такого подхода привело нас к обнаружению и вхождению в ситуацию, хотя и хорошо известную для специалистов выше указанных наук, но мало, или почти не знакомую и потому не очевидную для нас, представителей собственно медицинских, т.е. преимущественно клинических дисциплин.

По утверждению В.О.Самойлова («Медицинская биофизика»:2004; с.13–14),- «существует тенденция отождествления всей биофизики с молекулярной биофизикой, что нашло отражение в учебнике М. В. Волькенштейна «Биофизика», изданном для студентов биологических и физических факультетов университетов. Такое ограничение можно допустить для определения области наиболее актуальных научных изысканий современной биофизики, хотя и с этим далеко не все согласны.

Так, академик Г.М.Франк еще в 1974г. утверждал, что «центр тяжести физико-химического рассмотрения основы жизненных явлений смещается теперь в область биологии клетки», поскольку «явления жизни возникают только в теме, называемой клеткой», и, по словам Е. Б. Вильсона (1925), «ключ к биологической проблеме нужно искать в клетке», а современная биофизика стала обладать методами, позволяющими сделать клетку объектом точного физического эксперимента».

Однако, далее тот же автор (В.О.Самойлов) подчёркивает, что это вовсе «не означает, что другим направлениям биофизических исследований отводится вспомогательная роль. По мнению Г. М. Франка, в развитии биофизики должна соблюдаться «...непрерывность линии исследования от раздела, который мы обозначили как «молекулярная биофизика», далее через биофизику клетки к биофизике сложных процессов».

В дополнение к выше изложенному и, в противовес утверждениям М.В.Волькенштейна (Волькенштейн М.В. «Биофизика». Учебное руководство.- М.; 1988), на работы которого опирается и которыми руководствуется В.Е. Измайлов, профессор В.О.Самойлов в своём новом учебнике «Медицинская биофизика» (Санкт-Петербург; 2004), представляя эту науку как пограничную область знаний, одновременно рассматривает и основные направления научных изысканий в биофизике. Согласно решению Международной ассоциации общей и прикладной биофизики, к ним относят исследования на молекулярном и клеточном уровнях, а также биофизическое изучение органов чувств и сложных систем. Молекулярная биофизика изучает функциональную структуру и физико-химические свойства биологически важных (биологически функциональных) молекул, а также физические процессы, обеспечивающие их функционирование, исследует термодинамику биологических систем, перенос энергии и заряда по биомолекулам, квантовомеханические особенности их организации.

Эта часть молекулярной биофизики постепенно выделяется в новый раздел под названием квантовой биофизики. В целом задача молекулярной биофизики — раскрыть физико-химические механизмы биологической функциональности молекул. Работы по биофизике клетки посвящены физическим и физико-химическим свойствам клеточных и субклеточных структур, закономерностям деления и дифференцировки клеток, особенностям их обмена веществ (метаболизма), а также биофизическим механизмам специализированных функций клеток (мышечного сокращения, секреции, нервной импульсации и др.).

Биофизика органов чувств вскрывает физические и физико-химические механизмы восприятия специфических раздражителей рецепторными аппаратами сенсорных систем (анализаторов) человека и животных (на квантовом, молекулярном, клеточном уровнях).

Задача биофизики сложных систем состоит в разрешении общих физико-биологических проблем (происхождение жизни, наследственность, изменчивость ж т. д.) на основе физико-математического моделирования важнейших биологических процессов.

Именно на решение этих многоаспектных задач, а не только исследования электрогенеза клетки, явлющегося лишь одним из механизмов, обеспечивающих системное взаимодействие организма человека с организуемым и применённым врачом с очевидной направленностью комплексом преимущественно физиотерапевтических мер, и должен был направить своё внимание автор цитируемой статьи.

Конечно же, в том случае, если он нацелил свою деятельность не только на разработку базовых методологических и методических предпосылок к созданному им новому аппаратурному и технологическому комплексу, но и на выделение и определение «краеугольных камней общей теории физиотерапии». К которой он хотя и приблизился, но,- лишь по отчасти изложенным, в том числе и от него не зависящим причинам,- достигнуть ожидаемых высот (впрочем, как и другие исследователи) не смог. Но зато многому, своих коллег, в том числе и нас, научил.

Чтобы ни себя, ни читателя не вводить далее в очередную дискуссию по поводу того, сколь сложна и далека от своего, давно ожидаемого разрешения проблема взаимодействия организма и специально организуемой нами «внешней среды», всё же заметим, что общий алгоритм её решения,- в рамках биофизики,- наиболее полно, как мы полагаем, представлен В.О.Самойловым в пяти / а не одной!/ выделенных им «ипостасях»: биомембранологии, биоэнергетике, биологической электродинамике, биомеханике и информации и регулировании в биосистемах.

Многие биофизики настаивают на выделении ещё одного направления биофизических исследований - биофизических основ экологии. Его содержанием является выяснение механизмов воздействия на организм физических и химических факторов среды, что представляет исключительную важность для санаторно-курортного дела, и его методологического основания – курортологии, становящейся таким образом, как и физиотерапии, становящейся теперь мета наукой.

Надеемся, что теперь наши читатели, не только физиотерапевты, но и представители других областей культуры и науки, в том числе и медицинской, правильно поняли необходимость нашего обращения к труду В.Л.Илларионова, во-первых, как к одному из новых и достаточно крупных научных изысканий, прямо нацеленных на формирование новой общей теории физиотерапии. Именно поэтому и избранного нами в качестве масштабного примера для того, чтобы выявить не его упущения, а на основе анализа такового показать, что современная направленность здравоохранения, как и всей нашей страны, на ускоренно интенсивную разработку и осуществление долговременных программ социально – экономического назначения окажется мало продуктивной без выраженных инновационных тенденций в создании и постоянном поддержании на адекватном уровне методологических- оснований той же физиотерапии и курортологии, как и медицины в целом, без коих невозможна реализация тех великих, заложенных в природе оздоровительных потенций, которые используются пока в далеко не полной мере.

По завершении представленного выше обобщённого заключения относительно рассмотренного труда, можно, и, наверное, нужно коснуться некоторых, кажущихся, на первый взгляд, частностями, но на самом деле далеко не маловажных для теории и практики ФТ вопросов.

Речь идёт не только о том не преходящем по своему значению вкладе, связанном с разработкой ставшей ныне классической рефлекторной теории механизма действия ЛФФ, существенно дополненной учением о доминирующих функциональных системах, с решительной критикой которых уже давно и без достаточных на то оснований выступает В.Е.Илларионов, императивно и альтернативно выдвигая свои, представленные выше «концепции». Тем самым, к кажущимся ему ошибками, присущими теориям наших корифеев, он теперь добавил и свои, не доведенные до должной «кондиции» и потому – по ряду моментов - спорные утверждения.

На некоторые из них мы уже обращали внимание в ходе своей работы над представляемой здесь статьёй того же автора (В.Е.Илларионова), лишний раз, убеждаясь при этом, как важно возможно скорее не просто обновить существующие установления, а разработать не исключающие, а совершенствующие их, и, в то же время, создающие совершенно новые предпосылки для построения и перманентного развития современной теории отечественной физиотерапии и курортологии.

Так, в качестве одной из упущенных, но, в то же время, восполнимых возможностей явилась излишняя убеждённость автора в приоритетной роли – по отношению к исследуемым им процессам взаимодействия организма и внешних физических факторов – биоэлектрогенеза клетки, как и построения на этом основании концептуального утверждения о том, что «электрический статус клетки, (группы клеток), участка воздействия является триггерным (переключательным) устройством перевода системы организма в иное функциональное (фазовое) состояние.

В то же время и отрицать это предположение так же было бы не верным, поскольку утверждение обязательности его участия в системно текущем процессе приспособления,- включая и переключение, и осуществление должных связей и отношений, необходимых для сохранения Жизни, как и Её представления в будущих поколениях, с обязательным и адекватным участием базовой биоэнергетической (свободная энергия) и информационно-управленческой компонент, могло оказаться, на наш взгляд, той оптимальной моделью, с использованием которой, возможно, и могла бы строиться (развиваться) новая теоретическая база ФТ.

И ещё об одной, так же кажущейся частностью, но на самом деле принципиально важной позиции, индуцированной углублённым знакомством с представленной читателю и рассмотренной нами работе В.Е.Илларионова. Связывая позитивные прикладные результаты своей работы с достигнутой и обоснованной им возможностью обеспечить достаточность дозы воздействия физиотерапевтическим фактором, под которой он разумеет такую энергетическую дозу, которая, являясь чувствительной для организма, обусловливает запуск работы контура реакции на каждый акт раздражения биологической системы, и при этом указывает, что оптимальные величины энергетических параметров воздействия внешних физических факторов в лечебно-профилактических и реабилитационных целях соответствуют сверхмалым дозам при ППМ не более 50 мкВт/см² (нижняя граница чувствительности клеточных мембран.

Этим, к стати сказать, и дав нам повод для предположения о том, что не «генетическая ли связь» исследователя с традиционными установлениями классической ФТ о дозозависимой и, следовательно, причинной зависимости между действием ЛФФ и формирующимся организмом ответом, т.е. возникшим эффектом, как раз и побудила автора увязать и объяснить открытый им феномен с понятием «доза», пусть даже и «сверхмалая». Но правомерна ли такая трактовка, как и обосновано ли такое понятие там и тогда, где и когда действуют вовсе не прямые,- линейные,- а не прямые, не линейные,– опосредованные отношения, совершенно не укладывающиеся в рамки каузальных, или причинных законов.

Между тем сказанное явилось лишь преамбулой к ещё более существенному и до конца ещё не изведанному, но заложенному в проблеме, к которой мы вдруг подошли, благодаря утверждению автора о том, что «к макромиру», в частности, «к организму человека, применимы законы классической механики». Что, между прочим, означает преобладание действия в таковом детерминистических законов /на что ранее уже указывалось/, и этим же, как бы и обусловливает, и обосновывает возможность обращения к понятию «доза». И, в дополнение, ещё один авторский тезис, хотя и взятый из той же статьи, но вне своего контекста, и в то же время раскрывающий по существу всю подоплёку уже анализировавшихся выше базовых представлений её автора: «Специфическая реакция и избирательная чувствительность организма к воздействию того или иного внешнего физического фактора, а также температурный эффект (теплообразование) связаны с определённой дозой воздействия, т.е. превышением определённого энергетического порога, за которым возникает возмущение биосистемы и ультраструктурные повреждения, в первую очередь клеточных».

И, хотя нам и было понятно стремление автора привести этот пример, имеющий целью показать и доказать себе и читателю высокую чувствительность живых организмов к сверх малым дозам воздействия внешними физическими факторами, для чего он, кстати, вынужден обращаться к ссылкам из работ ряда других исследователей.

И тут же, в противовес выше сказанному, но уже в полном соответствии с истиной, пишет, причём абсолютно правильно, но по другому поводу и в другом месте: «это обусловлено тем, что живые системы являются не равновесными, диссипативными, самоструктурирующимися и самоорганизующимися. Признаки самоорганизации в живой биосистеме предопределяют кооперативность происходящих в ней процессов. Кооперативность в свою очередь всегда означает нелинейность ответа системы на входной сигнал».

Мы вновь видим, как, будучи тесно,- как и большинство из нас,- связанными с исторически обусловленными традициями, установками и терминами, и, в частности, в крови у нас сидящем понятии дозозависимости, как следствии укоренившегося в нашем сознании представления о преобладающем в мире действии законов, проистекающих из классической механистической концепции мироздания (ориентированной по Ньютону на причинно-следственные связи, а, по современному, на действие детерминистических законов), мы обнаруженные нами новые явления, носящие вовсе не причинный, а стохастический характер, ассоциируем и оцениваем не в соответствии с определяющими таковые законами, а на основе прежних, здесь уже не подлежащих (без соответствующих уточнений и комментариев) использованию понятий.

Очевидно, интуитивно понимая это, в своём заключении автор осуществляет некоторую коррекцию своих утверждений, используя словосочетание «сверх малые дозы», не позволяющее, однако,- в силу инерционности нашей мысли,- освободиться от прежних представлений.

Видимо мало приемлемых в данной - совершенно новой - ситуации, когда вершатся качественно другие, принципиально отличные от адаптационных /линейных/ не линейные процессы самоорганизации. Однако, в силу особенностей нашего мышления, используя совершенно новые подходы, но, оставаясь на методологически и мировоззренчески устаревших позициях, и теряя тем самым возможность избавиться от ставшего уже нашим негативом груза, мы начинаем невольно уходить от истины, не замечая этой ошибки. А на самом деле - уже никакая, даже самая малая доза, не имеет теперь отношения к констатируемому эффекту в виду совершенно другого, заложенного в неё прежней парадигмой естествознания содержания, связанного с утверждением в то время /а в сознании – и сегодня/ содержания, которое к тому же и вовсе не предопределяется прямым и непосредственным действием внешнего физического фактора (ВФФ).

Наоборот, таковой (ВФФ) уже никак не влияет на конечный результат – искомый эффект, но, однако, опосредует его. Благодаря тому, что вызывает ничтожные по своей амплитуде флюктуации во внутренней среде, но которые, лишь при строго определённых условиях, как раз и приводят к возникновению, как справедливо утверждает автор, к кооперативным процессам. Или, иначе говоря, к включению механизмов самоорганизации: там и тогда, где и когда это необходимо для жизнеобеспечения и выживания.

Что, однако, требует и пластического, и, особенно, необходимо достаточного энергетического обеспечения, и вовсе не за счёт физического фактора, а собственной - свободной энергии, общие схемы для наличествования, поддержания, траты и восполнения которой представлены на прилагаемых схемах (рис.1 и рис.2 цитируются по В.О.Самойлову), из которых, в частности, следует, какие траты и на что имеют место в условиях основного обмена.

Рис.1. Схема преобразования солнечной энергии в организме человека и животных (по В.О.Самойлову).

Рис.2. Электронная схема жизни (по В.О.Самойлову).

Заметим здесь же, что ту же проблему «определения принципа доза – эффект» (по В.Е.Илларионову) мы затронули ещё и потому, что она так же присутствует и в последних работах Г.Н.Пономаренко, посвящённых понятийному аппарату ФТ, но их автор, на наш взгляд, нашел более точные /возможно, компромиссные/ - по отношению к рассматриваемой теме - акценты, и достаточно адекватно расставил их ещё три года назад.

Совершенно обоснованно, вместо принципа «доза – эффект», приемлемого лишь при определённых условиях (выше об этом уже говорилось), Г.Н. Пономаренко, используя пока, по-видимому, единственно правомерный в данном случае «принцип» подразделения лечебных физических факторов по интенсивности их действия – низкий и высокий - одновременно даёт и столь необходимую, но всё же мало известную даже давно практикующим физиотерапевтам характеристику тому, за счёт какой (собственной!) энергии формирует организм (а не фактора!) свою реакцию.

И если уж говорить не столько о замечаниях, сколько, скорее, советах по поводу уже его статьи («Физиотерапия: понятийный аппарат»), то в дальнейших концептуальных обобщениях автора эту тему необходимо раскрыть с предельной полнотой, в том числе и с современных позиций не только биофизики (в том числе биоэнергетики) и кибернетики, но и, прежде всего, синергетики. Тем более важной эта рекомендация становится в случае, если автор найдёт возможным составить и методологическое, и методическое сопровождение каждому практическому врачу для эффективного использования открытых им законов физиотерапии.

Завершая на этом интерпретацию одного из далеко не второстепенных, а, скорее, даже главных аспектов рассматриваемой проблемы, вернёмся ещё раз к той очевидной области нашего недостаточного знания, которая позволила понять причину неприятия нами ряда положений в работе «Теоретические основы физиотерапии. Современные аспекты» (В.Е.Измайлов), обусловленных не им самим, а изменением тех установок и тенденций, которые складывались и ныне ещё продолжают складываться в биофизике. К таковым мы уже обращались, не раз цитируя В.О.Самойлова (2004; с.13–14). И теперь вновь хотим к нему обратиться, но уже по другому, не менее важному поводу.

Ранее уже говорилось (там же, с.16) о параметрах порядка и переподчинении им,- конечно же, при определённых условиях,- поведения компонентов системы, без чего формирование диссипативных структур было бы не возможным. Классические примеры тому: больцмановский принцип упорядоченности термодинамических систем первого рода (замораживание системы) или реакция Белоусова–Жаботинского, представляющей второй род упорядоченности.

Их анализ стал побудительным мотивом в изучении колебательной кинетики биохимических процессов, позволившей обнаружить множество циклических (автоколебательных) реакций в биологических системах, оказавшихся диссипативными структурами (ДС) на молекулярном уровне. Пример образования ДС на клеточном уровне – хемотаксис, колебания типа индукции и репрессии гена. К диссипативным системам на уровне целого организма относятся различные биоритмы (циркадный, сезонный и т.д.). Предпринимаются, как подчёркивает В.О.Самойлов, попытки понять термодинамический и даже квантовомеханический механизмы образования ДС в биологических системах.

Согласно гипотезе А.И.Зотова, в открытой системе, далёкой от равновесия и имеющей большую продукцию энтропии, не вся энергия диссипации одномоментно покидает пределы системы (т. е. в организме не вся энергия сразу преобразуется в тепловую и в такой форме рассеивается в окружающей среде).

Та часть энергии диссипации, которая временно удерживается открытой системой, обеспечивает созидание диссипативных структур. Автор этой гипотезы предложил уравнение, описывающее поведение нелинейной неравновесной открытой термодинамической системы: (?) = (?d) + (?u).

В этом уравнении ?u – тот самый дополнительный источник энергии, который создает ее поток внутри системы, необходимый для созидания диссипативных структур. Автор гипотезы признается, что физический смысл связываемой диссипации (?u) пока не ясен. По мнению С.С.Васильева, ?и – результат задержки свободной энергии при межмолекулярном переносе возбужденных «пи»-электронов в электрон-транспортных цепях организма.

Системы фотосинтеза и мито-хондриального дыхания могут рассматриваться как молекулярные колебательные контуры с высоким коэффициентом полезного действия, т. е. с очень малыми тепловыми потерями.

Основную идею гипотезы А.И. Зотина в какой-то мере подтверждают данные экспериментов, в которых результаты прямой и непрямой калориметрии не совпадают. Это бывает при беременности животных, на определенных стадиях развития растений, причем расхождения колеблются в пределах от 1 до 90%. А. И. Зотин полагает, что при непрямой калориметрии определяется полная удельная диссипация энергии (?) в организме, а при прямой калориметрии - внешняя удельная диссипация.

Разность между (?) и (?d) является связываемой (удерживаемой) удельной диссипацией (?u). Поскольку расхождения результатов прямой и непрямой калориметрии обнаружены только в периоды зарождения, роста, развития, реконвалесценции и при других нестабильных состояниях организма, можно полагать, что образование диссипативных структур происходит тем эффективнее, чем дальше организм от стационарного состояния.

Завершая рассмотрение гипотезы А.И.Зотина, В.О.Самойлов подчёркивает, что «механизмы созидания диссипативных структур относятся к сокровенным тайнам современной науки. В них сочетаются изменчивость и устойчивость, а единство высочайшей изменчивости и надежной устойчивости — характерный признак живых организмов. Весьма вероятно, что через созидание диссипативных структур возникла жизнь» (А.И.Зотина, В.О.Самойлов, 2004г, с.234).

Из представленных выше новейших данных нельзя не усмотреть, на сколь высокий, качественно новый уровень поднялась сегодня физическая термодинамика, что стимулировало развитие термодинамики открытых систем и нелинейной термодинамики, а это, в свою очередь, позволяет по новому подойти к рассмотрению термодинамической составляющей во взаимодействии организма с организуемой уже нами системой физиотерапевтических воздействий.

Учитывая основную нацеленность этого и предыдущего наших сообщений на рассмотрение основных тенденций развития физиотерапии и курортологии, к тому же в условиях ускоренно расширяющейся, и углубляющейся глобализации, нельзя в заключение не отметить, что «глобально-локальные» взаимодействия в виде «вызовов и ответов» приобрели на современном этапе планетарного развития универсальное значение и потому должны быть объективно осознаваемы обществом и контролируемы /управляемы/ государством по всем направлениям продолжающейся модернизации, включая и те, ставшие неизбежными следствия таковой, которые нашли своё выражение в возникновении в той же России такого крайне негативного феномена, как депопуляция, каковая в последние годы настигла и Украину.

В эффективном противостоянии этому феномену свою, не просто значимую, а фундаментальную роль может и должна сыграть физиотерапия и курортология, о чём свидетельствуют новые – инновационные – тенденции, чётко наметившиеся в её современных научных основаниях.

Читать продолжение